Уход за телом

§52. Обособленные определения. Химическая реакция Веселый и жизнерадостный всеобщим любимцем

На следующий день ощутимо похолодало, и Яся благоразумно надела джинсы и кожаную куртку. Развозка, как назло, запоздала, и девушка про себя невольно похихикала, наблюдая красные носы и скрюченные от холода фигуры «потенциальных невест». Юбки одна короче другой, макияж и причёски - как на праздник. Впрочем, теперь, похоже, для них каждый рабочий день - праздник… Юльку она увидела уже возле проходной - и поняла, почему у бедного охранника такое лицо. Да, девушка постаралась! Благо, есть собственная машина, можно не бояться в толчее помять укладку или получить по колготкам чьей-то сумкой. Каблуки - во! Декольте - нырнуть и там остаться! Юбка - вообще… есть ли? Яся поневоле восхитилась «лабораторной хищницей», несмотря на то, что не питала к ней нежных чувств. Точнее, это Юлечка, как звезда местного масштаба, в своё время капитально её за что-то невзлюбила и вела себя с ней подчёркнуто презрительно. Яся понимала, что открытый конфликт с человеком такого типа просто не потянет, и в основном молчала; сейчас откровенного «фырканья» вроде поубавилось. Яся вообще не понимала, чего этой девице от неё надо - они же совсем разные, а значит, и делить нечего. Дочка состоятельных родителей, эффектная блондинка самых роскошных форм, Юля пришла в лабораторию только потому, что собиралась лично контролировать на работе своего жениха - какого-то начальника, который имел репутацию большого любителя сходить налево. Других вакансий в их фирме в тот момент не было, и Юля решила немножко поработать до свадьбы. Она и работала «немножко», смогла себя так поставить. В конце концов, как и предсказывали многие (а кое-кто даже ставки делал), Юля однажды застала своего кавалера с ещё какой-то начальницей - «уродской очкастой старухой», устроила бурную сцену (очень бурную, тогда охрана чуть с перепугу спецназ не вызвала, такие были крики)… А потом успокоилась, плюнула и решила поработать ещё немного в ожидании новой жертвы. Уж больно место у них подходящее: большое офисное здание с кучей приличных фирм (на одну столовую и одну официальную курилку!), плюс элитная сауна и спортзал, куда к концу рабочего дня съезжаются мужики на очень недешёвых машинах… Короче, главное - не зевать и не промахнуться!

Яся и по внешности, и по характеру была гораздо «спокойнее». Светло-русые чуть вьющиеся волосы, серые глаза, вполне обычная фигура при невысоком росте. Яркую одежду не любила, красилась только по праздникам, увлекалась рисованием и чтением, вместо модных горных лыж каталась на обычных, летом - на велосипеде. Работала прилежно, хоть и без фанатизма - ни химия, ни микробиология её всерьёз не увлекали, но карьеризмом Яся не страдала и была вполне довольна тем, что есть. Если бы ещё не «классический» женский коллектив… Сплетни, дрязги, вечные ворчания порядком действовали ей на нервы, и Яся предпочитала держаться отстранённо, чем без конца слушать одно и то же. Кто, с кем, где и как… Будто бы в жизни нет ничего более интересного, чем чужая личная жизнь!

В развозке девушка обычно слушала плеер или читала книжку; если случался перерыв в работе - занималась английским по самоучителю (чтоб не забыть после университета), обдумывала новую картину или возилась со своим фотоаппаратом. Родители подарили ей на окончание учёбы хорошую зеркалку, и сначала Яся щёлкала всё подряд. Потом подошла к этому делу посерьёзнее и научилась «выстраивать кадр», увлеклась съёмками пейзажей, а теперь и натюрмортов, в которых главными героями выступали её «подопечные». Как-то показала свои фотки Кате, так подружка даже не сразу поверила, что вся эта волшебная красота - на самом деле их родная химическая посуда. При сильном увеличении капли воды на стенках колбочек казались сверкающими бриллиантами, цветные растворы - ярким детским калейдоскопом, а преломляющийся в стекле солнечный лучик - пойманной кем-то радугой. Катерина высказала подруге своё восхищение и, нагло сграбастав снимки, умчалась к начальнице, Яся не успела её остановить. В результате Ольга Денисовна настолько впечатлилась, что самолично пришла к ней просить разрешения вывесить эти работы в общий коридор, «чтоб все видели, что тут не хухры-мухры, а лаборатория, и не обычная, а просто фантастическая!» Яся, конечно, разрешила, и теперь увеличенные изображения красуются на видном месте, рядом с входом в их крыло. Впрочем, как и следовало ожидать, частью коллектива «этакое твАрение» было ехидно раскритиковано. Пожалуйста-пожалуйста, о вкусах не спорят…

Опустела без тебя Земля.

Если можешь, прилетай скорей…

Яся порадовалась, что успела допеть такую хорошую песню, и только потом зазвонил местный телефон. Ну и кому неймётся, все на обеде!

Лаборатория.

Могу я услышать Ярославу Гордееву?

Яся, это Максим.

Тут челюсть всё же резко понеслась к полу.

Хочу извиниться за вчерашнее. Я не хотел как-то тебя обидеть или пошутить, честное слово. Так получилось…

Мм… понятно.

Ты не сердишься?

Конечно, нет, - Яся с трудом оправилась от удивления. - Не стоило беспокоиться, Максим Валерьевич.

Спасибо вам большое, всего доброго, Максим Валерьевич!

Она поспешно хлопнула трубку обратно на телефон и чуть не по пояс высунулась в раскрытое окно.

Что-то у них слишком вежливое начальство… Не к добру это!

После обеда Катя, хихикая, рассказала последнюю сплетню: Юля пришла в столовую с видом завоевательницы, затмила всех потенциальных конкуренток и даже удостоилась благосклонного взгляда самого генерального. Заняла самое верное «стратегическое» место и томно потягивала сок в ожидании главной жертвы. А она, то есть он, всё не шёл и не шёл, заработался, видимо, бедняга. Другие мужчины вниманием не обделяли, всё норовили пристроиться за её столик, но были категорически остановлены. Максим Валерьевич соизволил прискочить почти к самому концу обеда и, похоже, был не в духе: нашвырял на поднос еды и, не глядя по сторонам, подсел к генеральному. Они тут же углубились в какую-то деловую беседу, а потом дружно смылись, при этом «молодой» по-прежнему упорно игнорил окружающих. Оскорблённой в лучших чувствах Юлечке не перепало ни одного (!) взгляда! Ух, она и материлась в лифте, у бедной Галины Петровны чуть уши в трубочки не свернулись…

Несмотря на своё отношение к сплетням, Яся не могла не признать, что эту историю выслушала с интересом. Теперь главное - не попасться Юльке под горячую руку, коль она так сильно не в духе. Сдаваться не в её характере, и уже завтра Юля снова пойдёт на штурм, перейдя от фазы ожидания к активным действиям. Держитесь, товарищ директор, и да прибудет с вами Сила!

Привет, Запропавший!

Яся радостно улыбнулась светловолосому парню в неформальной косухе и без возражений позволила забрать у себя рюкзачок.

Ого, да у тебя там камни! Или с работы чего натырила?

Конечно, три килограмма мышьяка для одних особо наглых личностей… Да фотик это, крокусы на газоне снимала. Так что, Серёжечка, где же это тебя носило две недели?

Уу, всё тебе скажи! - парень подмигнул и с видом заговорщика поманил её пальцем. - Скажу только на ухо, не дай Бог, кто-нибудь из начальства услышит…

До самой развозки Серёга красочно расписывал, как классно оторвался со своей «шайкой» на горнолыжном курорте, в очередной раз купив больничный у знакомого терапевта. Не в первый раз уже, так что Яся особо не волновалась «недоступности абонента», в отличие от его впечатлительной начальницы. Серёга работал в клиентском отделе, имел незаурядный талант «убалтывать и разводить», за что очень ценился. Общительный, весёлый, жизнерадостный парень был всеобщим любимцем и порой беззастенчиво этим пользовался. С интроверткой Ясей он сошёлся на почве фотографии и общался довольно тесно, впрочем, не переходя известных границ. Девушек у него и так было хоть отбавляй, а вот «интересных человеков» маловато, поэтому Яся чувствовала себя с ним спокойно и комфортно. Что думали по поводу их «дружбы» в коллективе, она примерно представляла, но Серёга ещё в самом начале посоветовал ей «плюнуть в рожи этим завистливым кошёлкам и забить!», что она в результате и сделала (точнее, только второе).

Оптинский инок Трофим (в миру Леонид Иванович Татарников) родился в поселке Даган Тулунского района Иркутской области. По церквоному календарю день его рождения пришелся на 22 января, а по гражданскому на 4 февраля 1954 года - день памяти святого апостола Тимофея.

Прадед его по материнской линии, Кузьма Захарович, глубоко верующий человек, служил когда-то в Москве при дворе Его Императорского величества, ныне прославленного страстотерпца Николая Второго. После событий 17 года, спасаясь от голода и преследований советской власти. Он был вынужден вместе с семьей уехать сначала в Белоруссию, а затем в Сибирь.

В поселке Даган, где родился будущий оптинской инок Трофим, было всего несколько домов. В одной из них и проживали его родители - Иван Николаевич и Нина Андреевна Татарниковы. Окруженные густым сосновым лесом, дома походили на скитские келлии отшельников. Здесь-то и прошли детские годы инока Трофима, которые в последствии часто вспоминал о далеком родном крае, всею душою молясь за близких его сердцу односельчан.

Еще от утробы матери начал войну против богоизбранного младенца враг спасения рода человеческого. А происходило это следующим образом.

После замужества 20 летняя Нина стала жить в семье мужа. Свекровь, по научению вражию, невзлюбила ее и всячески старалась досадить ей возложив на молодую невестку все самые тяжелые домашние дела. Будучи уже непраздной, Нина трудилась с самого утра до поздней ночи, выполняя не легкую даже для крепких мужчин работу, слыша при этом лишь бранные слова и незаслуженные упреки. От постоянного переутомления бедная женщина вскоре дошла до отчаяния. Ее все чаще и чаще стали посещать навязчивые мысли о том, что только наложив на себя руки она избавится от тяжких непосильных трудов и лютований свекрови.

О, как коварно входит в душу обманщик-диавол! Пытаясь уловить в вечную погибель душу женщины, носивший во чреве будущего мученика Христова, он представлял положение безысходным и пытался убедить Нину, что только оставив этот видимый мир освободиться она от навалившихся бед и достигнет покоя. Она не понимала, что невозможно безсмертной душе обрести покой прежде, чем перестанет она роптать и предаст себя воле милосердного Бога. Незнала и того, что в жизни ничего не бывает случайного, и находящие на нас скорби попускается лишь для нашей же пользы, и во все происходящие с нами есть предивный Помысел Божий. Бог так заботится о нас, что без Его святой воли даже волос с головы нашей не пропадет (Ср.:Лк.2, 18). Не понимая, что душу, самовольно лишившую себя жизни, ожидает страшное нескончаемая мука, молодая женщина уже готова была исполнить свой замысел. Но милосердный Господь отвел беду и вложил в ее сердце желание помолиться. Нина горячо и слезно взмолилась: «Господи, что же я затеяла? Грех-то какой! Прости меня и укрепи в терпении». И враг был посрамлен: помышления бесовские отступили, и душа будущей матери обрела благодатный покой.

Вскоре после рождения сына Ивана Татарникова призвали на военную службу, а Нина с ребенком переехала к своей маме, где жила до возвращения мужа. Много хлопот доставлял новорожденный младенец своим близким. Он непрестанно плакал. Но когда малыша окрестили, то, на удивление всем мальчик сразу плакать перестал. Во святом крещении его назвали Леонидом, в честь мученика Леонида, некогда пострадавшего в Коринфе.

Ленечка рос веселым и смышленым. Иногда вместе с другими мальчишками он озорничал, предаваясь беззаботным детским шалостям, но отец строго наказывал его за это.

Детей у Татарниковых было пятеро: три сына и две дочери. Родители с детства приучали их к труду, так что каждый имел свои посильные обязанности: кто воду носил, кто в коровнике навоз чистил, кто дрова колол, кто полы мыл. Словом, скучать было некогда. Лене, как самому старшему, работы всегда доставалось больше, но он старался поскорее управиться со своими делами и спешил на помощь меньшим братьям и сестренкам. Особенно часто помогал самой маленькой - Леночке. Мама однажды приметила это и сказала ему:

Сынок, пусть Лена сама свою работу делает. А то вырастит она ленивой, кто же тогда ее, лентяйку, замуж возьмет?

Леня посмотрел на маму своими светлыми глазенками и простодушно сказал:

Да ты небезпокойся, мамочка. Ты посмотри, какая у нас хорошая и красивая. Кто-нибудь да возьмет обязательно.

Нина Андреевна улыбнулась, ласково обняла сынишку и погладила по белокурой головке.

Во время летних каникул Леня целые дни пас деревенских коров. Хотя зарплата была не большой, но все же какое-то подспорье для многодетной семьи. Пастух был очень строгий и часто бранил молодого подпаска, но тот нисколько не обижался. Однажды председатель колхоза встретил Нину Андреевну и говорит ей:

Ты что же это, Андреевна, своего Леньку-то на растерзание отдала? Сегодня проезжал мимо пастбища. Слышу, пастух его ругает, да так шибко, что даже заступиться пришлось.

Обезпокоенная мать поспешила на пастбище. Когда она вышла за деревню, стадо уже возвращалось с поля. А позади, верхом на лошади, ехал, весело распевая ее сын.

Сынок, -- говорит Нина Андреевна, -- пойдем домой. Не надо тебе больше пасти коров. Проживем как-нибудь и так.

А почему? - спрашивает Леня.

Да люди говорят, что тебя пастух сильно обижает.

Нет, - горячо вступился за обидчика Ленька, -- он очень хороший! - И стал упрашивать маму, чтобы та позволила ему не оставлять работу.

Ну, как знаешь, сынок, так и поступай, -- ответила Нина Андреевна, - ты у меня уже большой.

И Леня продолжал пасти коров до самой осени. Так еще в детстве проявлял он терпение, не осуждал обидчика и покрывал любовью его немощи.

Осенью Татарниковы всей семьей ходили в лес по грибы и ягоды, которые потом сдавали в сельпо, а на вырученные деньги покупали детям все необходимое для школы. Часто Леня просил маму купить ему какую-нибудь интересную книгу. Он любил читать, хотя целые дни проводил в трудах и на книги оставалось только ночное время. Мама сердилась на него за это.

Что толку в этих книжках, -- в простоте говорила она, - в них одни только мечтания. Лучше отдохни, сынок, поспи. А то ведь завтра много работы.

Мам, да я не устал, - бодро отвечал Леня, - можно я еще немножечко почитаю? Если бы ты знала, как интересно!

Взрослея, Леня все чаще стал задумываться о смысле человеческой жизни. Он не отрицал существования Бога, но настоящей веры в Него еще не имел. Да это и понятно: ведь настоящая вера рождается только тогда, когда в душе появляется искренняя молитва к Богу. Тогда уже не требуется человеку никаких доказательств и фактов, потому что опытно знает душа и чувствует сердце близость Всемогущего Бога, изливающего Свое милосердие на любящих Его и исполняющих заповеди Его. И тогда человек начинает жить и делать все ради Христа. Так обратившему взор свой на солнце уже не надобно доказательств существования этого могучего светила, потому что излучаемые свет и тепло сами свидетельствуют о бытии солнца.

Подобное же произошло в свое время и с душой Леонида, которая, узрев в своем сердце Христа, уже не могла более сомневаться. Ибо, пребывая в лучах Божественного света, она согревалась теплом Его неописуемой любви и обретала неизреченную благодать в Духе Святом. Но о том, как это происходило, мы расскажем немного позже. Упомянем лишь, что не сразу, а только придя уже в совершенные лета обрел будущий мученик истинную веру в Бога.

На пути к истине

После окончания школы родители отдали Леонида в железнодорожное училище, где он получил профессию машиниста мотовоза. Любознательному юноше нравилось путешествовать и, успешно окончив училище, он с радостью стал работать по специальности.

Уходящая вдаль железная дорога, - вспоминал он, уже будучи иноком, - напоминала о быстротечности нашей земной жизни. «Необходимо почаще включать тормоза возле храма и исповедовать грехи свои, - писал он родным, - мир идет в погибель и надо успеть покаяться...»

Но в те годы Леня еще и не ведал, что есть на свете покаяние. Соблазны мира манили его со всех сторон, однако не смогли увлечь. Возможно, по молитвам его глубоко верующей бабушки Марии, а может быть еще по какой-либо неведомой нам причине, незримый Промысл Божий хранил будущего инока в сердечной простоте и незлобии.

«Однажды Леня сел завтракать, - вспоминала Нина Андреевна, - я посмотрела, а у него на лице несколько свежих порезов.

Сынок, что это с тобой?

А что со мной? - удивился он.

Откуда это у тебя кровь?

А, кровь, - засмущался Леня, и с важным видом взрослого мужчины сказал: - да это я так, мам, брился.

Я посмеялась тогда, а потом, когда заметила, что как ни возьмется он за бритье - обязательно порежется, - подумала: не желает видно Господь, чтобы сынок мой бороду брил: на Руси ведь мужчины испокон веку бороды не брили».

У Лени было много друзей. Всегда находчивый и жизнерадостный, он был всеобщим любимцем. Ни одно семейное торжество в поселке не обходилось без его участия. Но, несмотря на кажущуюся беззаботность, Леня выделялся среди сверстников какой-то особой внутренней серьезностью. Глубокие задумчивые глаза его смотрели, казалось, куда-то в вечность.

Весной 1972 года Леонида призвали в армию. Службу проходил он в Читинской области, в танковых войсках. По окончании срока службы вернулся домой и устроился на работу в Сахалинское рыболовство.

Траулер, на котором он ходил в плавание, возвращался в родной порт лишь спустя полгода. Плавая в Охотском море, он останавливался в заграничных портах, где Леня покупал для своих домашних множество гостинцев. Бывало, вернется домой радостный, в руке чемодан, а за плечами большой мешок. Всех обнимет, поцелует и скажет:

Ну, а теперь разбирайте гостинцы! - и выложит все содержимое мешка посреди комнаты. А там - чего только нет: и игрушки, и одежда добротная, и обувь. Дети с шумом налетят и начинают разбирать подарки. А Леня стоит в сторонке и радуется, глядя на них. Маме дарил платки красивые, один другого лучше, а братишкам и сестренкам подарки были по их желанию. Выведает заранее, кому чего хочется, и в следущий раз обязательно привезет. А оставшиеся деньги, все до копеечки, матери отдаст.

Однажды Нина Андреевна сказала ему:

Сынок, что же это ты подарки всем привез, а себе ничего не оставил?

А мне, мам, ничего и не надо, - улыбаясь, ответил он, - для меня лучший подарок - это ваша радость.

Имея приличный заработок, Леня не пристращался ни к деньгам, ни к вещам.

Искренне заботясь о родных, он совершенно не безпокоился о своем собственном благополучии и себе покупал только самое необходимое. А иногда, видя чью-либо нужду, отдавал, не задумываясь, и последнее.

Как-то привез себе Леня кожаную куртку, немного походил в ней, а когда кто-то попросил ее поносить, то дал, а потом и совсем подарил. Нина Андреевна, увидев, что сын ходит без куртки, спрашивает:

Сынок, ты куда куртку подевал? В чем же теперь ходить-то будешь?

Небезпокойся, мама, - спокойно ответил Леонид, - обойдусь без нее. Там она нужнее. Вот, Бог даст, заработаю денег и куплю другую.

«Любостяжание отягчает сердце печалью, а милосердие радует душу. Кто вкусит сей сладости, тот никогда не захочет быть скупым и готов будет отдать все, что имеет, - говорил как-то Леня, будучи уже иноком. - Ибо лучше оказаться нагим, чем без благодати Божией. Она ведь так душу греет».

Пять лет ходил Леонид в плавание. Дни проводил в трудах, а по вечерам выходил на палубу и подолгу смотрел на таинственную морскую гладь, любуясь ее неописуемой красотой. «Какой же все-таки удивительный и загадочный мир скрывается под толщей голубовато-зеленой воды!» - думал Леня, еще не разумея, что осознавание величия творения приводит к познанию Творца. Однако оно непостижимо для человека во всей своей полноте - лишь вера в Бога, так премудро устроившего такое великолепие, может приоткрыть эту тайну.

Дивная красота морского пейзажа побудила Леню заняться художественной фотографией. Он даже стал сотрудничать в местной газете в качестве фотокорреспондента.

Интересы его были разнообразны: Леня собирал библиотеку из редких книг, много читал; способный и трудолюбивый, он никогда не скучал - занимался в яхт-клубе, танцевал в народном ансамбле, но эти увлечения создавали в душе будущего инока какой-то суетный водоворот, внося в нее непонятное смятение и внутреннее безпокойство. И никак не мог обрести он тишины сердца, которую давно искал, не зная еще, что не имея в себе Христа, обрести желанный покой невозможно.

Ибо как рыба, оказавшаяся на суше, бьется и не может успокоиться, пока не будет брошена снова в воду, так и душа человека не может обрести мира и благости сердечной без твердой веры и упования на Господа. Ведь мир души есть плод духовный, рождаемый от любви к Богу и ближним.

Как-то, размышляя о жизни земной, Леня вдруг ясно понял, что самое главное для человека - научиться по-настоящему любить людей, потому что истинная любовь не ищет своей выгоды, но всегда жертвенна и во всем желает быть полезной не себе, но ближнему своему.

Задумываясь о дальнейшей своей жизни, он желал теперь устроить ее так, чтобы принести как можно больше пользы людям. У него возникла мысль: «А что, если мне стать сапожником? Ведь всем людям нужна обувь. Может быть, делая хорошие и удобные туфли и сапоги, я смогу доставлять людям радость».

Леонид стал обучаться сапожному ремеслу и вскоре устроился на работу в ремонтную мастерскую. Отличаясь особым усердием и прилежанием, он быстро сделался прекрасным мастером.

Первой его работой были теплые сапоги для любимой мамочки. Сапожки получились на диво нарядные, красивые и прочные.

Вскоре жители поселка потянулись к новому мастеру, потому как делал он обувь всегда на совесть, был дружелюбен и приветлив. К тому же цену никогда не назначал, - сколько дадут. А иногда, видя что заказчик человек бедный, и вовсе не брал платы. Сначала все было хорошо: на работе Леонида уважали. Он никогда не отказывался помочь ближнему, и если кто-либо из коллег просил его что-нибудь сделать, то он тут же бросал свою работу и спешил на помощь. Но вскоре коварный враг, ненавидящий добрые дела, стал чинить козни трудолюбивому мастеру и посеял в сердцах соработников зависть: им не нравилось, что люди чаще обращаются к мастеру Татарникову, чем к ним. И однажды они заявили ему:

Давай-ка ты, брат, уходи от нас по-хорошему. Ты что, хочешь нас заработка лишить? Зачем так качественно обувь ремонтируешь? Не понимаешь разве, что делать нужно так, чтобы заказчик через некоторое время снова к нам обращался, а иначе мы без работы останемся!

Леонид конечно же не мог делать так, как они предлагали, потому что не по совести это, но спорить с ними не стал и ушел из сапожной мастерской.

Вскоре он устроился на ферму скотником, в ночную смену. «Буду ухаживать за коровами, - думал Леня, - здесь и польза есть, и людям соблазна не будет». Работал как всегда на совесть, с усердием. Доярки хвалили Леонида, а нерадивым скотникам других смен выговаривали:

У нашего Лени коровы всегда чистые, потому что он следит за ними, а вы всю ночь спите и лишний раз ленитесь даже пойти посмотреть.

Тогда скотники обратились к Леониду:

Знаешь, брат, ты давай того, не выпячивайся. Будь как все. А то мы, понимаешь, сколько лет тут работаем, а ты пришел - без году неделя - и уже в передовики рвешься!

Будущий инок вынужден был и эту работу оставить. Делать ее плохо он не мог, а продолжать трудиться с усердием - означало еще более озлоблять своих сменщиков.

Спустя некоторое время устроился Леонид в пожарную охрану. «Буду спасать людей от пожара, - радовался он, - здесь-то уж не будет неприятностей». Но и в пожарной охране не обошлось без искушений. Там стали смеяться над его искренним желанием бежать на помощь каждому нуждающемуся.

Пожарник спит - страна богатеет, - подшучивали над ним сотрудники, - ты лучше ляг, поспи, и все пройдет».

Леонид терпеливо переносил насмешки. Привычка никого не винить в случившемся охраняла его от греха осуждения ближних и научала соблюдать совесть в чистоте. Он чувствовал сердцем, что совесть дана нам для осуждения своих поступков, но отнюдь не чужих. И хотя в то время Леня еще не познал истинной православной веры, но совесть, этот голос Божий, постепенно вел возлюбленного избранника Христова к вечной славе, выводил из темницы безбожного мира, чтобы показать ему великую Премудрость Божию в деле спасения душ человеческих, чтобы просветить его сердце любовью и истиной.

Через некоторое время он все же решил уйти из пожарки. Начальник даже домой приходил, уговаривал, звал обратно, но Леня не пошел: у него созрело желание уехать на Алтай, в Бийск, где жил его дядя.

В Бийске начался новый этап в его жизни. Поначалу он часто навещал дядю и его семью, а потом стал заезжать к ним все реже и реже. Дядя недоумевал. Но каково же было его удивление, когда в один из воскресных дней, придя с семьей на службу в городской Кафедральный собор, он вдруг увидел там Леонида, облаченного в стихарь и помогающего священнику. Оказалось, что Леня поселился в селе Шубенка, недалеко от Бийска, устроился там на работу, а по воскресным и праздничным дням приезжал в Кафедральный собор на службу. Батюшка приметил Леонида и благословил прислуживать в алтаре.

Легко исполнял свои обязанности новый пономарь. Он благоговейно принимал дымящееся кадило от священника, подобно воину-знаменосцу выходил со свечой, пламенея любовью ко светоносному Иисусу Христу. И, постепенно соединяясь воедино с Неприступным Светом, сам впоследствии стал светильником жизни во Христе.

Он опытно познал, что не трудна, но приятна и сладостна добродетель, и не тяжки заповеди Христовы для тех, кто всегда искренне и сердечно любит и за все благодарит Господа.

В Шубенке был храм, который использовался не по назначению. Многие жители села просили вернуть его Православной Церкви, но местные власти препятствовали этому.

Леонид стал одним из активных участников нелегкого, но правого дела: он вместе с другими верующими ходил по домам, собирая подписи, ездил в Бийск с письмом к городским властям. Закосневшие в зле богопротивники даже угрожали ему и требовали уехать из Шубенки, но он нисколько не боялся угроз и продолжал добиваться открытия храма. К сожалению, несмотря на все старания верующих, местные власти храм так и не вернули.

Ничего, - успокаивал их Леонид, - видно, надо потерпеть немного. Слава Богу за все.

Однажды, открыв Евангелие, будущий мученик прочитал слова Христа Спасителя: В мире скорбни будете: но дерзайте, (яко) Аз победих мир (Ин. 16, 33). В детстве он любил читать книги о правде, мужестве и верности и проникался желанием подвигов. Теперь, читая Святое Евангелие, которое освещало всю его прожитую жизнь и указывало путь ко спасению, Леонид начинал понимать, что истина - в любви к Богу, а страдание за нее и есть подвиг и великая радость.

Кто терпит искушения, тот венчается как исповедник пред Престолом Христовым, а кто ропщет в напастях, негодует в приключившейся скорби и унывает, тот впал в прелесть и не имеет упования. Богу нужно наше стремление и желание добродетели, а все остальное - в Его власти.

Леня очень любил свою маму, братьев и сестер, а также всех окружавших его людей. Все для него были родными. С пожилыми людьми будущий инок был приветлив и почтителен. При встрече кланялся и заботливо спрашивал:

Как ваше здоровье?

А когда он ехал в автобусе, то места старался не занимать и почти всегда ехал стоя.

Садись, Ленька, посиди, - говорили ему.

Cпасибо, я постою, - отвечал он. - Пусть лучше люди постарше меня садятся.

Для детей Леня был лучшим другом. Всегда, бывало, расскажет что-нибудь интересное, придумает какую-нибудь веселую безобидную игру, а если увидит, что слабого обижают, то обязательно заступится.

О семейной жизни Леонид как-то не задумывался. На вопрос о том, когда он собирается жениться, Леня отвечал, улыбаясь:

А вот меньшую сестренку замуж отдам, тогда и о себе подумаю.

Простодушие и ласковое обращение привлекало к нему людей. Всех знакомых девушек Леня ласково называл сестренками. Некоторым девчонкам он нравился, но будущий инок как-то не желал иметь с ними иных отношений, кроме дружеских. Иногда, общаясь попросту, шутя и рассказывая интересные истории, он невольно привлекал к себе их внимание, чем вызывал ревность других парней. Они даже пытались побить Леню, но Господь хранил его, и после таких столкновений он оставался целым и невредимым. Имея большую физическую силу, он никогда не дрался, а лишь уклонялся от ударов нападающих на него и незлобиво подшучивал:

Эх вы, драться не умеете, так и не лезьте!

И действительно, ни одной ссадины, ни одного синяка не оставалось у него после таких нападений.

Никто так не красив душою, как человек, имеющий простой и незлобивый нрав. «Как легко и спокойно чувствовали мы себя рядом с таким безхитростным человеком, - вспоминали потом Оптинские монахи, - кроткая улыбка и тихий, подобный весеннему теплому ветерку голос Леонида так умиляли сердце, что возникало желание слушать его до безконечности.

Живя в миру, Леонид порою не мог отказать ближним даже тогда, когда это по всей видимости и стоило бы сделать. Однажды на работе к нему подошел инструктор по спорту и говорит:

Слушай, друг, выручай. Завтра в районе соревнования по боксу и нужно представить одного участника, а к сожалению боксеров у нас нет. Ты не мог бы поучаствовать?

Леня согласился.

Как же не помочь, - рассудил он, не думая о последствиях, - надо, так надо.

Накануне вечером он попрыгал в спортзале возле груши, постучал в нее кулаками и на следующий день поехал на соревнования. Соперник ему попался подготовленный, кажется, кандидат в мастера спорта по боксу, и Лене пришлось туговато. Приехал он домой весь побитый, но радостный.

Хоть победы не одержал, - говорил он, - но зато товарищей выручил.

Некоторые тогда смеялись над его поступком, а многие стали уважать за мужество.

Леня никого не осуждал, никого ни в чем не подозревал и не укорял, не думал о ком-либо худо, но доверял всем в простоте, без всякого сомнения. А ведь в простых сердцах почивает Сам Господь. Разве не простых рыбарей избрал Бог для проповеди? Разве не им Он вручил всю премудрость Божественного учения, чтобы, взирая на это, все люди были мудры на добро и просты на зло (Рим.16, 19).

Лицо Лени то и дело озарялось. С ним каждый человек обретал спокойствие, исполняясь благодатного умиления.

В Бийске он начал вести дневник, в который записывал понравившиеся ему святоотеческие поучения. Особое место занимала в нем тема Страшного Суда и прохождение душой мытарств после смерти. Леонид искал для себя самое важое, что могло бы спасти душу. И понял, что в деле спасения главное - это любовь и молитва. Ревнуйте о дарах больших, - говорит Апостол, - и я покажу вам путь еще превосходнейший (1 Кор. 12, 31). А истинный путь - это любовь к Богу.

Кто любит истину, тот становится другом Божиим, - говорил будущий инок. - Надобно позаботиться приобрести любовь к молитве, трезвенный ум, бодренную мысль, чистую совесть, всегдашнее воздержание, усердный пост, нелицемерную любовь, истинную чистоту, нескверное целомудрие, нельстивое смирение.*

Однажды в мае 1990 года, Леонид вместе со своим другом шли вечером в бийский Кафедральный собор на Всенощное бдение праздника Пресвятой Троицы. Леня был задумчив и молчалив. Вдруг он увидел что-то, сверкающее в траве. Будущий мученик поспешил приблизиться к неизвестному предмету и замер: это была икона Пресвятой Троицы необычайной красоты: три светлых Ангела в белых одеждах, словно живые, смотрели на него. В трепете Леонид упал пред иконой на колени и воскликнул:

О, Господи, неужели это смерть моя?!

Что означали эти слова? - Может быть, он увидел в этом предзнаменование своего монашеского пути, а может быть Господь открыл ему день мученической кончины - то утро 18 апреля 1993 года и тот последний Пасхальный звон, перенесший в райские обители трех убиенных монахов, трех Ангелов, которые убелили одежды свои Кровию Агнца (Откр. 7, 14).

В середине двадцатых годов я работал по совместительству в редакции издававшейся Наркоматом социального обеспечения газеты «Взаимопомощь» органа существовавшего тогда Всероссийского комитета крестьянской взаимопомощи. Вскоре после меня там появился новый сотрудник – Александр Васильевич Португалов. Он приехал со всей своей семьей из украинского города Лубны и разместился в огромной пустой комнате бывшей барской квартиры.

Александр Васильевич сразу стал всеобщим любимцем. Веселый, жизнерадостный, он всех привлекал к себе. Он ухитрялся совмещать работу с остроумной шуткой, крылатым словом. Вскоре я побывал у него. Комната напоминала цыганский табор. Почти полное отсутствие мебели компенсировалось раскладушками, наскоро сколоченными скамейками, перевернутыми вверх дном пустыми ящиками. Но дышалось в ней легко и свободно.

Наш наркомат обосновался в Хрустальном переулке в помещении бывшего банка. От былого великолепия остался один лишь диван.

Вот это да! – как-то воздал ему должное Португалов. – Какая чудесная работа!

Вам бы его подкинуть! – в шутку сказал я.

Что вы, что вы! Ведь при таком диване надо то и дело подметать пол, мыть его каждое воскресенье! Да что там, бриться надо ежедневно! Нет, пусть стоит здесь нерушимо.

Была у нас литературная сотрудница Софья Евгеньевна Мотылева, респектабельная дама. Манеры Португалова ее подчас шокировали. Помню как-то, читая статью для «Взаимопомощи», она спросила:

Александр Васильевич, здесь не ясно, сколько свиноматок должен обслуживать хряк, три или восемь? Цифры похожие.

Конечно, восемь. Гнать надо в шею такого хряка, который не может обслужить восемь свиноматок.

Оставьте ваши неприличные шутки! – вспыхнула Софья Евгеньевна.

Почему неприличные? Представьте себе образцовую свиноферму. Ясный летний день. На площадке гуляют свиноматки. На за ними ухаживает, обслуживает их. Разве это неприлично?

Как-то я сказал Португалову:

В дни моей дореволюционной учебы мне попался учебник вашего однофамильца «Алгебра для самообразования». Очень толковый учебник!

Так это же я его составлял. Моя «Алгебра» выдержала до революции семь изданий.

Постепенно мы сблизились. Я узнал, что Португалов родился в бедной семье, для которой непосильна была плата за учение в средней школе, и мальчика отдали в ремесленное училище. Тогдашние училища имели мало общего с современными ПТУ и ФЗУ. Туда поступали только дети бедноты. На них господа смотрели сверху вниз. Не были в почете и взрослые ремесленники.

Мальчик хорошо учился. Любую работу старался делать как можно лучше. Для выпускного экзамена изготовил отличный замок, но в нем оказался небольшой скрытый дефект чисто эстетического порядка, не влиявший на работу замка. Хотя обнаружить его не могли, юноша все же решил разобрать замок, устранить дефект и снова собрать.

По окончанию школы Португалов поступил слесарем в железнодорожные мастерские с десятичасовым рабочим днем. Вскоре женился, пошли дети. И тут он решил, что надо учиться дальше. Для этого необходимо было прежде всего подготовиться к аттестату зрелости. Понятно, что о репетиторе мечтать не приходилось, а времени после мастерских было в обрез. Задачу он себе поставил необычайно трудную, но, по зрелом размышлении, решил, что она выполнима. Для этого надо использовать воскресенья и праздники полностью, а в рабочие дни каждую свободную минуту.

Он оказался прав. Экзамены на аттестат зрелости были успешно сданы. Больше того, на основе собственного опыта он составил несколько учебных пособий для самостоятельной подготовки к аттестату зрелости, в том числе вышеупомянутую «Алгебру».

- Вероятно, вы человек исключительных способностей? – спросил я.

Нет, способности у меня обыкновенно, но меня выручают правильное планирование работы и строгое выполнение плана. Этого достаточно.

Впоследствии я не раз убеждался в том, что Португалов никогда не торопился и никогда не опаздывал. К этому я еще вернусь.

Получив аттестат зрелости, Александр Васильевич поступил в Киевские университет на юридический факультет. Гонорар за «Алгебру» упрочил материальную семейную базу.

А семья тем временем росла. Детей (а их было семеро) надо было воспитывать так, чтобы они выросли честными хорошими людьми с твердыми моральными устоями и прочными трудовыми навыками. И с этой задачей Португалов справился. Ни один из детей не свернул с прямого пути, не оступился.

Воспитание начиналось с самого раннего возраста. Малышей приучали непременно затворять за собой двери. Дети чуть старше должны были без посторонней помощи одеваться, умываться, чистить ботинки, убирать кровать, вообще обслуживать себя. А дальше в их обязанности входила и помощь семье. Они не брезговали никакой работой. Мальчики умели работать, если понадобится, и за слесаря, и за плотника, и за столяра. Девочки отлично владели иглой и ножницами, а понадобится, так и уборную не гнушаются помыть.

По окончании университета Португалов стал адвокатом, он усердно работал пять месяцев, а шестой проводил в путешествиях, сперва по России, потом по зарубежным странам.

Первая мировая война положила конец туристическим поездкам, а Октябрьская революция подсказала, что в тяжелые времена военного коммунизма лучше работать слесарем, чем адвокатом. Так он и поступил.

После переезда в Москву Александр Васильевич переключился на литературную работу в качестве редактора, потом автора.

Первой ласточкой явилась книга «На этом берегу». И здесь он работал по строгому плану, которому никогда не изменял. Всегда вставал и ложился вовремя. Когда работал, отключал телефон (в тогдашних аппаратах звонок находился снаружи, и его легко было лишить голоса). В часы отдыха вывешивал у входной двери (они с женой жили тогда уже отдельно от детей в хорошей комнате) записку «Португалова нет дома». Когда кто-то ему сказал, что это рискованно, он ответил:

Если придет свой человек, он вспомнит, что это час моего отдыха. Ну, а когда захочет забраться вор, так я же здесь.

Сам процесс работы протекал у него совсем не так, как обычно описывают: «Далеко заполночь горела на письменном столе лампа под зеленым абажуром, освещая груды разбросанных в беспорядке книг, использованных листов, окурков». Никогда позже определенного часа он не работал. На столе лежала только та книга, которая в данный момент нужна, а окурков не было, потому что хозяин не курил.

Может получиться впечатление, что Португалов только и думал что о работе и делах житейских. Это было бы большим заблуждением. Как я уже говорил, он был веселым, жизнерадостным человеком с обширным кругом самых разных интересов.

Старшая дочь Александра Васильевича Антонина была очень красивой, интересной девушкой, но с нелегким характером. Естественно, что молодые люди обращали на нее особое внимание. В числе их был и Николай Николаевич Ворошилов. Когда его посещения особенно участились, Португалов однажды сказал ему:

Если вы просто ходите к нам в гости, я очень рад, потому что вы нам нравитесь. Но если у вас есть серьезные виды на Тоню, то, как честный человек, должен вас предупредить: она унаследовала все отрицательные черты по отцовской и материнской линии и очень мало положительных.

Предупреждение оказалось тщетным. Молодая пара поженилась, но, правда, потом разошлись. Однако когда через много лет Ворошилов смертельно заболел, Антонина самоотверженно за ним ухаживала. Она же закрыла ему глаза.

Александр Васильевич всегда чутко и внимательно относился к людям, особенно к женщинам, чарам которых отдавал должное, никогда, однако, не выходя за рамки приличия. Впрочем, иногда немного и выходил. Недаром одну ялтинскую знакомую его жена Марфа Петровна называла «кизяком».

Начальницей нашей была обаятельная молодая женщина Зинаида Ричардовна Теттенборн. Александр Васильевич рад был, когда она к нему обращалась. Но после очередного строго делового разговора он однажды шепнул мне: «Вожделею!»

И все же Португалов всю жизнь хорошо прожил с Марфой Петровной и только Отечественная война разлучила их навсегда. Дети же их обычно рано вступали в брак и быстро расходились. Так случилось и с младшим сыном Николаем. Отец был искренне огорчен, но и тут не упустил случая побалагурить: «Сказал бы мне раньше, я сам бы на ней женился».

Обычно свои дореволюционные туристические путешествия Португалов совершал в одиночку, но раз изменил этому правилу и поехал с приятелем. Взяли с собой и жен. И вот однажды, сидя в вчетвером в каком-то городе в ресторане, Португалов грустно сказал приятелю: «Если мы были бы вдвоем, то наверняка оказались бы вчетвером, а так как мы вчетвертом, то значит только вдвоем!»

В былые годы мой день рождения обычно отмечался шумно, причем иногда кое-кто и хватал лишнего со всеми проистекающими отсюда последствиями. Неизменными гостями были Александр Васильевич и мой земляк Моисей Абрамович, тоже сослуживец по Наркомсобесу. Но раз Моисей Абрамович не пришел. На следующий день Португалов, встретив его в наркомате, спросил:

Моисей Абрамович, почему вы вчера не пришли к Льву Ефимовичу? Было очень весело. Рыгали все, за редчайшим исключением.

В ранней молодости Александр Васильевич знал об опере только понаслышке. Впервые он увидел ее в студенческие годы в Киеве. Пошел на «Евгения Онегина» и вот какое впечатление вынес:

Все вроде бы шло по-хорошему, пока не появилась на сцене нянюшка Татьяны. Ничего, старушка как старушка. А как запела, я чуть не подскочил. Голос молодой, чистый, звонкий. Разве у старушки может быть такой голос?

Не лучше получилось и с «Фаустом»:

Чего это Валентин вздумал учить уму-разуму Маргариту – не пойму. Какое его собачье дело?

Больше в оперу не ходил.

В конце двадцатых годов Александр Васильевич тяжко заболел. Я часто его навещал. Однажды, когда он себя чувствовал особенно плохо, сказал мне:

Болезнь ликвидационная. На смертном одре не шутят. Но я не боюсь конца. Лишь бы он протекал без мук.

К счастью, Португалов выжил. Но он был очень слаб и на первых порах работать не мог. Но и без дела он не сидел. Он решил досконально выяснить, почему заболел, что надо сделать, чтобы скорей оправиться, и как надо жить дальше.

Ознакомившись с соответствующей медицинской литературой, он пришел к мысли, что ему следует переселиться в Крым на берег моря. По тем временам люди цепко держались за свою жилплощадь, особенно московскую, но Португалова это не остановило. Он переехал на постоянное место жительство в Ялту, на берег моря.

Мы встретились через несколько лет, когда я проводил свой отпуск в Крыму. С большой тревогой позвонил я в дверь квартиры, где снимал комнату Александр Васильевич с женой. Я ожидал увидеть немощного старика, еле передвигающего ноги.

Но я ошибся. Передо мной стоял совсем другой человек, бодрый, жизнерадостный, которому никак не дать шестьдесят лет, да еще с порядочным животиком. Крым действительно вдохнул в него новую жизнь.

В Ялте Португалов, как только почувствовал себя лучше, решил поступить на работу. Он предложил свои услуги школе в качестве преподавателя математики. Понятно, что предложение автор а «Алгебры» было сразу принято.

Но не такой человек Португалов, чтобы остановиться на полпути. Уж если ты преподаватель математики, то будь любезен получить диплом математического факультета. И он поступил заочником на этот факультет Симферопольского университета и успешно закончил его. В Крыму мы с Португаловым совершали длительные прогулки по горам, причем я уставал раньше его.

Началась Великая Отечественная Война. Александру Васильевичу уже стукнуло семьдесят. Он прислал в Москву своей дочери Анне Александрове простенькое письмо: «Мне представляется случай хорошо закончить свою жизнь – иду в Ополчение. И если мне удастся хоть раз выстрелить в живого фашиста, я умру с мыслью, что жил недаром». Надо сказать, что во время своих заграничных поездок он очень высоко оценил немецкий народ за его высокую культуру быта, за тот вклад, который он внес в общечеловеческую культуру. Но это ни в какой мере не снимало с него вину за торжество фашизма.

Естественно, что семидесятилетний солдат, никогда не бывший военный, для фронта не подходит, и Португалова направили в какой-то волжский город, так как Крым был занят немцами.

В 1942 году, после демобилизации, я возвратился в Москву и, естественно, с огромным вниманием слушал радиопередачи. Тогда для поощрения особо отличившихся воинов им предоставлялось право посылать по радио весточку близким людям. И я вдруг услышал:

«Дорогой мой учитель Александр Васильевич Португалов! Говорит вам ученик по ялтинской школе… (фамилию не запомнил). Я бесконечно благодарен вам за все то доброе, чему вы меня учили. Где вы? Как вы живете? Очень хотелось бы знать. Счастлив был бы получить от вас весточку. Мои координаты (такие-то). Очень вас уважаю и люблю».

А вскоре дочь Александра Васильевича получила коллективное письмо от учителей той школы, где завершил свой жизненный путь ее отец. Вот оно:

«Нам необходимо выполнить тяжелый долг: сообщить, что ваш отец скончался. Он был в полном сознании и умер без мук. Последние слова его были: «Оставляю только одну ценную вещь – мое зимнее пальто. Продайте его и на вырученные деньги устройте в память мою товарищеский ужин». Мы так и сделали».

Так жил и умер Александр Васильевич Португалов. У него многому могут поучиться и молодые, и старые.

Однажды пятилетний Дима, вернувшись из детского сада, обнаружил дома настоящего фокстерьера. "Я нашла его на улице, он, видимо, потерялся и теперь будет жить у нас", -сказала мама.

Но Дима, пока все вокруг хлопотали вокруг "нового приобретения", не выглядел счастливым и предложил... отпустить собаку обратно на улицу. Взрослые решили, что он просто испугался.

Веселый и жизнерадостный пес быстро стал всеобщим любимцем. Но вскоре родители заметили, что при каждом удобном случае Дима старается побольнее дернуть фокстерьера за хвост. Хорошо еще, что собака все сносила, будто понимала, что перед ней маленький ребенок! Вместо того чтобы радоваться появлению лохматой "живой игрушки", малыш воспринял собаку как соперника, который отнимает у него часть родительской любви...

Четырехлетний Максим был покладистым и послушным ребенком. Но стоило родителям пригласить в дом гостей, и мальчика будто подменяли. Услышав звонок в дверь, он навешивал на себя все оружие из имеющегося игрушечного "арсенала", начинал целиться в гостей и кричать: "Ба-бах!" Родители старались обратить все в шутку, пытались удалить "воина" из комнаты или отвлечь игрушками - бесполезно. "Пальба" длилась весь вечер, мальчик практически не давал маме и папе возможности пообщаться с друзьями и родными. Он ни с кем не хотел делиться родительским вниманием ...

В обоих случаях дети испытывали сильную ревность. При этом внешние обстоятельства, которые вызвали ее к жизни, реакции детей, их поведение были совершенно различными. А вот внутренние причины - практически одинаковы. Ведь корни возникновения ревности лежат очень глубоко.

Желание любым способом привлечь внимание к себе говорит о том, что у ребенка серьезные внутренние проблемы. Возможно, он испытывает дефицит общения и не уверен в себе: "Вдруг папа и мама увлекутся гостями (или собакой) настолько, что забудут обо мне? Надо напомнить о том, что я существую!" Если, несмотря на ваши просьбы и даже наказания, ребенок вновь и вновь совершает одни и те же проступки (например, кричит, не давая взрослым беседовать по телефону, упорно рисует на обоях), это может говорить именно о такой модели поведения. С "демонстративным" ребенком нужно много разговаривать, укрепляя его уверенность в себе, повышая самооценку.

Зачастую малышам не хватает физического контакта с родителями, особенно в том случае, если их редко целуют и обнимают, стесняясь таким образом проявлять свою любовь. В итоге ребенок чувствует себя заброшенным и начинает добиваться внимания любыми способами. Каким бы не было наказание, малыш в глубине души будет рад, что достиг своей цели - родители наконец вспомнили о нем! И физические наказания, и долгий, серьезный разговор "по душам" только закрепят выводы ребенка : "плохие" поступки - отличный повод для того, чтобы родители уделили ему время.

Что же делать в такой ситуации? Не забрасывать же все дела и закрывать двери дома наглухо, чтобы в итоге воспитать маленького эгоиста?

Прежде всего стоит установить в семье определенное расписание. Очень хорошо, если вы отведете конкретные часы для занятий с ребенком. Тогда малыш будет твердо знать, что, например, в субботу днем он непременно рисует с мамой, утром в воскресенье идет с родителями в кафе, а вечером мастерит поделки с папой. Это даст крохе ощущение незыблемости окружающего мира ("Да, сейчас папа занят, но я знаю, что он меня любит. Сегодня вечером мы будем доделывать вместе кормушку для птиц").

Помните, демонстративный ребенок считает, что лучше быть наказанным, чем остаться без внимания.

Поэтому, если уж вы его наказываете, используйте для этого один и тот же способ. Пусть кроха знает, что за плохое поведение его "всего лишь" поставят в угол или лишат сладкого, а сам поступок не вызовет особого интереса.

И наоборот, всякий раз, когда малыш делает что-то хорошо, не скупитесь на похвалы ("Какой замечательный рисунок ты сделал! Как ты помог папе!"). Хвалите кроху громким голосом, глядя ему в глаза и улыбаясь.

Не забывайте хвалить и просто за хорошее поведение ("Маша молодец, она сегодня совсем не капризничала!").

Если ребенка все-таки приходится ругать, делайте это ровным и тихим голосом. Со временем он запомнит, что самая сильная эмоциональная реакция со стороны родителей связана именно с его хорошими поступками. А для того чтобы дать выход желанию демонстрировать себя другим, лучше всего
подойдет театральный кружо?
?. Тогда оно будет направлено в нужное русло, да и гостям в самом деле будет что показать!

Воскресная история

А вот еще один случай. В понедельник утром бесследно исчезают папины ключи от машины и мамина записная книжка. Пока родители осуществляли отчаянные поиски по всей квартире, шестилетний Славик спокойно играл в углу. Наконец пропавшие вещи обнаружились в его игрушечном домике, причем записная книжка была изорвана в клочья. Рассерженный папа уехал на работу, предварительно надавав сынишке шлепков, а мама села с малышом в детской и начала долгий и серьезный разговор:
"Почему ты так поступил?"

Чтобы разобраться в сложившейся ситуации, надо постараться узнать, что же предшествовало ей? Оказывается, Славик с нетерпением ожидал воскресенья, чтобы, как было обещано, съездить с родителями за город. Но машина сломалась, и папа провел весь день за починкой. Мама в это время болтала с подругами по телефону. Славик решил, что, раз на него не обращают внимания, он сам восстановит гармонию и справедливость в семье. Тогда папа не сможет уходить в гараж, а мама звонить, и у обоих появится время с ним поиграть.

Перед нами пример деструктивной, то есть разрушающей, ревности. Чаще всего она возникает, если родители придерживаются суровых принципов воспитания и применяют физические наказания. Деструктивное чувство направлено на уничтожение самой причины ревности. При этом ребенок может быть очень агрессивным - например, испортить вещь, что вызвала его зависть, побить другого малыша, которого похвалили в его присутствии. Часто такие дети проявляют и аутоагрессию: в случае недовольства какой-либо ситуацией начинают бить себя, царапать, обкусывать губы.

Иногда приводят в полное замешательство взрослых, обращаясь к ним с просьбами вроде: "Мама, ударь меня, я плохой!" Если аутоагрессия проявляется неосознанно, малыш внезапно заболевает, причем болезнь будет иметь психологическую подоплеку. Обижаться на ребенка с деструктивным поведением бесполезно. Он всего лишь пытается своими методами исправить ситуацию и дать выход чувствам, названия которых еще не знает и не может высказать. Но они мучают его. Что же предпринять?

Пусть у ребенка будет возможность выплеснуть эмоции. Выделите, к примеру, специальную "подушку для битья", которую малыш сможет лупить, когда захочет.

Расскажите крохе историю об "одном знакомом мальчике", страдавшем в подобной ситуации, а потом понявшем, что переживал напрасно. Используйте и наши истории. При этом акцент стоит сделать на той стороне ситуации, которая выгодна для самого ребенка : "...тогда мальчик понял, что иметь дома собаку здорово. Ведь она может защищать его, как настоящий друг, с ней так весело играть в мяч. У всех знакомых ребятишек собаки игрушечные, а у Димы - самая настоящая, и она его любит".

Дайте ребенку краски и бумагу и предложите нарисовать историю, которая его мучает. Выплеснув свои эмоции в рисунках, малыш почувствует облегчение.

Любовь без границ

Ревность почти неизбежный признак эмоционального неблагополучия , но причина ее не вовне, а внутри человека. Поэтому мудрым будет решение не идти на поводу у ребенка , а попробовать изменить его отношение к ситуации. Например, малыш недоволен, что папа уходит чинить машину. Что ж, возьмите его с собой в гараж и дайте мелкие поручения. Кроха сердится на то, что мама не играет с ним, а готовит обед? Значит, стоит привлечь его к приготовлению еды. Обижается, что родители часто гладят и хвалят кошку?

Дайте ему поручение наливать воду в кошачью миску, подчеркивая, как это важно, как вы ему доверяете и как благодарна ему будет кошка. Не оправдывайтесь перед ребенком ("Прости, я сейчас очень занята"), не занимайте униженную позицию. Лучше спокойно объясните ситуацию, иначе малыш решит, что вы и в самом деле виноваты. А главное - как можно чаще и искреннее напоминайте ему о своей любви. Повторяйте, что будете любить его при любых обстоятельствах. Это лучшая профилактика ревности.

Это важно!

Некоторые особенности в поведении малыша должны стать тревожным сигналом.
Ребенка беспокоит все, что способно отвлечь от него внимание родителей.
Он плохо переносит разлуку, пусть и недолгую.
Не выносит критику даже в деликатной форме.
Не прощает сам себе ошибок и неудач.
Отказывается от игры, если не уверен в успехе.

Опустела без тебя Земля.
Если можешь, прилетай скорей…

Лаборатория.

Могу я услышать Ярославу Гордееву?

Яся, это Максим.

Тут челюсть всё же резко понеслась к полу.

Хочу извиниться за вчерашнее. Я не хотел как-то тебя обидеть или пошутить, честное слово. Так получилось…

Мм… понятно.

Ты не сердишься?

Конечно, нет, - Яся с трудом оправилась от удивления. - Не стоило беспокоиться, Максим Валерьевич.

Спасибо вам большое, всего доброго, Максим Валерьевич!

Она поспешно хлопнула трубку обратно на телефон и чуть не по пояс высунулась в раскрытое окно.

Что-то у них слишком вежливое начальство… Не к добру это!

Привет, Запропавший!

Ого, да у тебя там камни! Или с работы чего натырила?

Они так заболтались, что совсем забыли про развозку и спохватились только тогда, когда её «филейная» часть уже смутно маячила где-то за перекрёстком.

Всё, Яська, это судьба! - хихикнув, заявил Серёга. - Конечно, ты можешь топать на автобус с пересадкой, но это с твоей стороны будет актом несомненного поражения. Не падай в моих глазах, девочка моя, я в тебя верю!

Да ну тебя с твоим Жориком…

Вот так всегда! Не ценят нас с брателлой, не любят, боятся… Хотя всем известно, мы белые и пушистые, особенно я!

Яся на это только хмыкнула и потрепала его по буйной шевелюре.

Любить-то любят, а вот доверять… Извини, чего нет, того нет.

Ах, так! - притворно обиделся парень. - Тогда полезай в тачку к какому-нибудь симпатичному старикану, вот уж кто доставит тебя домой в целости и сохранности (наверное). Вот, например, фордец бизнес класса, синенький, безопасненький. Я сейчас его щекотну чуток, хозяин на сигналку прикостыляет, а тут ты вся такая молодая-красивая. Улыбнёшься, покраснеешь, попросишь подвезти… что там дальше по списку?

Можно попросить и без всякого списка. «Старикан» будет не против.

Яся ойкнула от неожиданности и резко обернулась вслед за Сергеем. Покраснела как по сценарию!

Здрасьте…

Упс, вот это я лоханулся! Ваша, что ли, Максим Валерьевич?

Моя. Так что, подвезти, опоздавшие?

Начальник, насмешливо улыбаясь, достал из кармана ключи и сделал приглашающий жест.

Ох, такой момент, а никто не видит! - заломил руки Серёга. - Милль пардон, но своему Жорику я изменить не имею права, он без меня тут ночью совсем зачахнет…

А, так вот чей это красавец! - Максим одобрительно посмотрел на припаркованный рядом мощный чёрно-жёлтый мотоцикл. - Скорее, он не зачахнет, а обидится и уйдёт к другому…